Путешествие провинциала (анти- поэма постмодерна)

Флюгер аэропорта селит ветер-
-Самолет клюнул носом в раскинутые сети
Споткнулась посадкой взлетная полоса
И семенит с ворчанием глаз недогуляного пса
Птиц останавливает земля.
Я же по трапу воздушного корабля
Ухожу в отпуск
От самого себя.

Прощай, привычный круг забот,
Дни, проходящие в работе,
На завтраки - яичница и бутерброд,
За ними сигарета с крепким кофе.
Так с постоянством распорядка дня
В привычку входит жизнь моя.
Но пятым, лучшим, временем года
Отпуск приходит отдушиной пресса,
Беззаботно-сладким глотком свободы
От однообразно мучительных стрессов.
В отпуске радужно и серое небо вначале.
Парус мечтаний уносят планы
К мыслям о чем-то приятно-забавном.
И от свободы мы еще не устали...

Завершен перелет.
Свободой ног лежит Москва. Вперед!
И хоть во многом велика столица,
Провинциальность без труда в ней растворится,
А с ней обстоятельств души мозоль-оболочка.
(Привычка составит компанию даже для одиночки).
Итак, вперед! Решив идти-
Не стой на собственном пути.
Надежд - не прячу. В сомненья - не верю.
Спешу - наудачу, мечтой шаги меряя.
И кажется, навсегда оторвался от тени.
Аэропорт "Домодедово".
7 лет, пока меня здесь не было.
...И столько изменений...
Пропали полутемные залы,
в которых толпились как тараканы
Кожаных курток невольники -
барыги и рэкетиры,
И недовольной гримасы работники.
Новые правила сейчас в силе.
В бизнесе проходит серьезная приборка:
Выгодней - хоть и законно, но крупным оптом.
Только таксисты не изменились.
Прилетевший берется вопросом на абордаж.
"Едем?" - в зрачке закрутится километраж.
(Меня-то встречают.) "Нет".
Зеленый свет интереса таксиста
Гаснет в ответ.
И если снова посмотрит, то только кисло.

Я приехал на несколько дней
Проведать своих хороших друзей.
Будет ужин - пельмени, селедка.
Русская кухня -вся! закуска под водку.
Нам ее не хватает для проявления чувств,
За столом не видно красивых женщин,
Разговор вял и скоро неинтересен.
Без поллитра стол сиротливо пуст.

О таинство открытия бутылки водки!
Как запотевшие борта ладьи застолья
Туманят взгляд ценителя любовью!
Какой бальзам для пересохшей глотки!
Тосты и разговор польются шумною рекой,
Закончится бутылка - сходим за другой.
Здесь открываются любые тайны.
И мало кто останется печальным,
Когда друзья ведут беседы нить.
Ведь выпьют больше - смогут и побить.
Всегда на благо крепкий подзатыльник
Чтоб оставался адекватным собутыльник.
Не в этом ли загадочная русская душа?
Компания лишь с водкой хороша.
На крайний случай, помогает пиво,
Чтобы общение прошло красиво.
Поэтому нас европейцам не понять.
У нас своя, особенная, братия.
Мне страшно жить в какой-то загранице,
Там нет такого, там душа томится.

Но выпив больше - женщины прекрасны.
Сильней весны дурманит огонек хмельной.
С дна стопки выплывет русалкой страстной
Особа, незнакомая до этого с тобой.
Тогда уже недалеко и до греха.
А если по душам, то скажем откровенно-
Для многих и измена с водкой - не измена.
Эх, незнакомки! Вы трезвыми...-тоска!

Водка кончилась - Еще? Делов то!
В отупении движусь устало.
Пригорелые кривятся спички фонарных столбов
Метрополия даст прикурить!
Никому не покажется мало.

Наутро.. Где я? Так.. подушка.. Москва!
Упавшим кирпичом отдает голова.
День не тонок,
А похмельный подонок.
У запаха алкогольный загар.
Толкаю в себя сливочное масло
И запиваю горячим чаем,
Чтобы сбить перегар.
Землю немного качает.
Прихожу в себя. Ужасно...

Отбрасывает бурное веселье через день
Опустошенную и злую тень.
Но непоседа дух сапог
Стремится из застоя за порог.
Вперед, попутный ветер путешествия,
По улицам вместе прошествуем!
Не вечно же болеть вчерашним,
Пусть отсекут часам дурную кровь
Мечами стрелки у кремлевских башен.

Час дороги автобусом и метро-
Далеко для меня, жителя уютных городов,
Сибирских улиц свободного ветра,
Где расстояния теряются
В безлюдной бесконечности километров.
А здесь расстояние сжато глазами,
Зданий наседающими лбами-громадами.
С мегалополисом носом чую что-то неладное.
И я поспешно откупориваю джин-тоник,
Иду с ним в обнимку, чистого воз-(ал)духо-голик.
И в набежавшей меланхолии
Явственно вижу призраки боли
В из-под земли восставшем аде
Картину, описанную раньше Данте.
И оплакиваю навернувшейся слезой
Друзей, заброшенных сюда судьбой.

Где молниями сверкали были-
В фотовспышках разряжаются грозы давние.
Где рекой в историю кровавые слезы плыли-
Не прольется из туч туристов и капли.
Да и какое нам действительно дело,
Что лихой рубака голов и Окон
Петр Первый
Здесь когда-то шел мальчиком,
И азартно беззаботен
Дорожной палкой времени
Сшибал шеи светло-русым одуванчикам,
которые в бунте подняться посмели
на пути к его цели?

Закон российской власти прост-
Скрылась от людей за царскими стенами,
Подле власти - под лицом ее
подобострастная толпа. Храм. И погост.
Мавзолея банка консервная.
Выстрелом мыльницы
Я не хочу снимать фотоскальп
С тебя, Красная площадь.
Ты слишком кровавая тень Кремля.
Вредная для жизни аура, говоря проще.

Площади полнятся течением улиц.
Под обстрелом взглядов сутулюсь,
И ноги устали -
Тяжестью стали.
Им Лубянка -
приговор
Пыточным двором.
Спускаюсь под землю.
Еду до Охотного ряда.
Одна остановка метро.
Еду и замурованным душам внемлю.

Взгляды москвичек обыч(е)но скуч(е)ны.
Низость подземки - в краже тепла.
Пробираясь домой с работы сквозь вечера
Они инфляцией времени приученно
прячут потерю в книги, кроссворды
И безразличные глаза.

В провинции не любят москвичей -
По делу и просто по привычке.
За схему колониальных путей сообщения
И поздний шок реформенного рвения,
За тьму возможностей
И развлечений блеск,
Из зависти и из казенных мест.
За бабками идет сюда народ,
Не Ломоносов же сейчас
В Москву за знанием идет -
Все больше головы что в поле ветер,
За ними - беженцы и неудачники,
Еще что заграница, что Кавказ,
И незимой возвращаются дачники.

Наука изменяет мир, с ним в чем-то нас.
Стандартен шрифт у современных писем.
С волнением, хоть внешне безразличен,
Ищу знакомый почерк построенья фраз.
В них иногда сумбур, порой обида,
Бывает анекдот нескромный и смешной.
Я слышу в этих строчках голос твой
И улыбаюсь про себя с серьезным видом.
Мне дарит радость память интонаций,
которые звучат за сменой слов и фраз.
И снова беспокоюсь каждый раз,
Когда письма я не могу дождаться.
Как я готов стоять всю зиму у окна,
Смотреть на небо, ожидая перелетных птиц,
И верить, что на крыльях их летит весна...
Так жду твоих я писем. Отзовись!

Случайной виртуальной встрече
Срок знакомства всего три вечера.
Порою нам ближе далекие люди
Тех, кто привычно близостью судит.
И отдаленность - тот самый раствор,
Которым скрепляется разговор.
Я в отпуске, ты - в командировке.
Правда, в городе другом.
И разговор сбивается неловко,
На то где встретимся, куда пойдем,
Запутавшись в любовной паутине интернета.
Хотя тебя не знаю - люблю уже за это.

Я поехал вслед за крышей,
Где ее глаза глядят.
Сам себе сегодня лишний,
Не найду пути назад.

В мукУ расстояний ночные рельсы
Жерновами колес поезд месит.
Сон раскрытым крылом верхней полки
Убаюкал глазам дневные иголки.
На Голгофу окна шпалами лестниц
Лезет в гору неба усталый месяц.

Питер во власти мусора.
Питер в мусоре власти.
Верный патруль Московского вокзала
Обиралой приезжих взглядов
Врезается в память сильнее
Чем приукрашенный мент популярного телесериала.
Совет иногородним-
Не теряйте вьездной билет.
Иначе обзор достопримечательностей Питера
Начнется с посещения медвытрезвителя.
Или давайте на лапу, незваные лица..
Как вежлива местная милиция!
Но за маской цивилизованного лоска
Скрывается обычное скотство.
Петербург обернулся шкурой архитектуры.
Дворцов телеса - в строительных лесах.
Романтика и слава вянут житейским
Осыпавшись побелкой Адмиралтейства.
Исаакий сместил небо на городе.
Возвеселись.. это уже все раньше было.
Выше ангелов - только голуби.
Оседлавшие иглу соборного шпиля.
Сменяют друг друга на ней в чехарде,
Игрой забавляясь над властью людей.
Комми! Империя! Питерские команды!
Прервите автоматными очередями
Летящую над улицами насмешку свободы
Чтобы не поднял голову из болотного гроба
Фундамент, сложенный человеческими костями.
Тушки птичьи окровавленным решетом
Стелятся на мостовую безмятежным сном.
Но даже по-лежачьи мертвые,
выше ангелов - только голуби!
..Я сдохну наверно в этом городе
Где братской могилы поле
Полнится чашей крови
Вырастет только горе
Болиголов и дурман-трава
Где кости разбросаны как дрова.

Чтоб городу этому было пусто!
Сбит шаг разноречивыми чувствами.
То тащится, окруженный конвоем зданий,
То ускоряется на свидание.

Я, расследуя дня теченье,
Испытываю легкое головокруженье,
Узнавая тебя из старых снов.
По совсем простым приметам -
Отпечаткам солнечного света.

Замкнувшись рук сплетенным кругом,
Мы пьем не воздух, но друг друга.
Когда растают лаской пальцы по груди,
Их обегая,
Тогда окна холст пуст.
Не оторвет застылость жизненной картины
Соски
От лакомящихся поцелуем уст.
Мы ждем найти огонь, а стекла стали льдины.
Пьет жадно фаллос-нож
Жар тела складкой кож,
Но рвясь - насытить голод - в глубину
Победой сам окажется в плену.
Отдачей сладкой обладания
Сгорает в вспышке страсть желания.
Нас истончает, рвясь из сил, дыхание...

Открыть беззаботность улыбчивой девушки юной
Вдруг в женщине, опытной и благоразумной..

Векам рассеяв стынущий уют,
Мрачнеют, выстроены в ряд
Фантомы зданий в ожиданьи спят.
Хозяева ушли всего на пять минут.
Но этим снам цена - пустое поминанье,
Залежанное в одеяле пыли.
В ночь вереницы погребальных лодок плыли
Под вечеревшим половодьем сини.
Я шел, собой отталкивая горе
Вдоль пышности руин истории,
Без сожалений и надежды
отброшено за спину бывшее со мною прежде
В наждак зернистый тротуара.
Пресекших воздух четких линий
Просеяно сквозь взгляд немало.
Так вот, счастливой силой мы полны.
Воркуем болтовней. В том нет ничьей вины,
Что рассовав друг друга по карманам памяти
Вы безвозвратное утратите.
Шел, памятник твоей души
Из памяти скорей крушил.
Чтоб нерасплесканным осталось счастье -
Обманем время. (Если это в нашей власти).
Не вскинув интересом век,
Тек мимо век,
Талантливый на пошлое,
В свой перечень заслуг вводя чужое прошлое.

Машины встречные, летя ночной дорогой,
Свой ближний свет включают ненадолго.
И, поравнявшись, продолжают свой маршрут,
Друг друга осветив на несколько секунд.
Вернувшись, дома, глядя на закат,
Забывшись, вспоминаю твой прощальный взгляд
и все, что было с нами прежде,
Без сожалений и надежды.